М.Т.: Тевлянаут Милитина Васильевна, в прошлом – фотограф.
Работала в газете «Крайний Север». Также материалы подавала на телевидение.
Если интересные были материалы – то давала на музей. И однажды, где-то
восемьдесят шестой-восемьдесят седьмой год, приезжала в Анадырь известная
чукотская поэтесса и фольклорный собиратель, так скажем, Клавдия Геутваль[1]. Она сама с Певека, Чаунский
район. Я, к сожалению, год рождения её не помню, но она уже такая в возрасте.
Вот она привозила с собой такой же инструмент, который сейчас Вы мне показали[2]. Она устроилась в
гостиницу, и я как раз пришла в гостиницу специально, чтобы отснять с ней
материал. Материал у нас получился, всё хорошо, фотографии, всё чётко. Я прямо
всё досконально это всё снимала: фотографии инструмента, она потом как голосом
пела, настраивала этот инструмент. Но, к сожалению, этих документальных фото
уже нету: так произошло в жизни, что они пропали. А так я её спрашивала, откуда
появился этот инструмент. Она говорит, когда приезжал оркестр…
Ю.Г.: Гастролирующий?
М.Т.: Гастролирующий. Приезжали в Уэлен… На
виолончели – как, я забыла.
Ю.Г.: Смычковый ансамбль?
М.Т.: Вот, знаменитый у нас. Потом он умер. У
него жена ещё в Большом театре пела. Галина… Фамилию забыла. А, Ростропович!
Ю.Г.: А, Ростропович? Виолончель.
М.Т.: Да, и вот когда они играли в Чукотском
районе, у них был концерт, и вот оттуда начали люди интересоваться, как бы
сделать такой инструмент. Как Клавдия Геутваль, откуда она это всё переняла… Но
вот она с таким инструментом точно была[3]!
Ю.Г.: Она где-то его раньше видела?
М.Т.: Может, видела. Я, к сожалению, у неё мало
спрашивала, потому-что надо было быстрее снять материал и быстрее сдать на
обработку.
Ю.Г.: А можете описать, примерно, как он
выглядел?
М.Т.: Ну вот такой-же примерно, только баночка
была подлиннее.
Ю.Г.: То есть банка, гриф, ну то есть палку
вставляли…
М.Т.: Я ещё удивилась, говорю: банка
обыкновенная, ну вот от тушёнки. И палочка, и…
Ю.Г.: Струна.
М.Т.: Струна. Я не поняла: она по-моему,
рыболовная.
Ю.Г.: Из лески, да?
М.Т.: Ну вот что-то из лески похожее такое.
Ю.Г.: Она чем-то играла: палочкой, смычком?
М.Т.: Палочкой. Вот как у вас, как на скрипке.
Только одна вот эта струна была.
Ю.Г.: Пела что-нибудь?
М.Т.: Пела. Она пела, что-то там напевала. Но, к
сожалению, уже столько времени прошло – я некоторые моменты, может и забыла.
Потому-что многие люди, которые занимались инструментами: ярары делали, ещё
что-нибудь, из перьев делали вот эти…
Ю.Г.: Пищалки, да?
М.Т.: Пищалки, ага. Потом из дерева тоже вот,
ивовую берут вот эту кору, пробивают…
Ю.Г.: А, свисток, да, делали?
М.Т.: Свистулечки делали. Вот этот был ещё…
Ю.Г.: Въюлгын? Крутится.
М.Т.: Жужжит.
Ю.Г.: Да, жужжит.
М.Т.: Вот. Вот это я помню.
Ю.Г.: А всё это делали?
М.Т.: Да, это всё делали вручную. Мой муж, когда
у нас ансамбль «Чукотка» образовался, я ставила танец… «Весёлый корякский
танец». Выходила девушка вот с этой жужжалкой. Как в фильме – смотрели
«Крокодил Данди»? Вот там он выходил именно с такой жужжалкой.
Ю.Г.: Да. Австралийский у него был…
М.Т.: Да, да, да. Вот почему: звери боятся вот
этого жужжания. Даже с таким жужжанием, старики рассказывали, что они могли вот
с этим звуком даже врагов… Враги почему-то панически боялись этого звука.
Ю.Г.: То есть это, чтобы отпугивать?
М.Т.: Может быть, отпугивать, или вот какой-то
страх нагнетать. Это так старики мне рассказывали.
Ю.Г.: Интересно. А вот эти инструменты когда
перестали делать?
М.Т.: Ну вот, как они ушли, старики, я больше их
не видела.
…
Ю.Г.: А вот эти жужжалки, пищалки – это когда
делали примерно? Восьмидесятые, девяностые?
М.Т.: Ой, Вы знаете, в одно время их забыли.
Потому-что это же считалось атрибутикой шамана. И даже ярары сжигали, идолы
сжигали… Всё, которое нашей семье и другим семьям принадлежало, это если
увидят, то начинают уничтожать предметы.
…
М.Т.: И мы когда в «Эргыроне» ставили программу
большую в восьмидесятых годах, и пришёл главный балетмейстер Георгий Анатольич
Ковтун, он программу ставил и просил, чтобы музыканты наши как раз начали
заниматься вот этим народным… Собирали народные эти все инструменты. И как раз
в «Эргыроне» они начали звучать. Только в восьмидесятых годах я увидела, что
начинают собирать. Клавдия Геутваль – я как раз хорошенько всё поснимала.
Ю.Г.: Вот как раз восемьдесят шестой-восемьдесят
седьмой – вышли два мультика: «Бескрылый гусёнок» и «Кутх и мыши». А там
«Эргырон» записывал музыку к нему.
М.Т.: Да.
Ю.Г.: То есть это они действительно исполняли,
играли на этих всех штуках?
М.Т.: Да, мне кажется, скорее всего. У нас ещё
был… Из железной линейки делали…
Ю.Г.: Варган?
М.Т.: И делали из жил оленя верёвку[4]. И начинали играть. А
раньше, я, когда спрашивала маму, она говорит, это из ноги оленя…
Ю.Г.: Кость?
М.Т.: Косточка. И она как вот… Получается варган,
язычок. Но он… Сложно с ним было работать. Видите, сразу всё вспомнила!
Ю.Г.: Здорово! Спасибо большое!
[1]
Клавдия Ивановна Геутваль (1930-2002) – чукотская сказительница и поэтесса,
заслуженный работник культуры РСФСР. В оригинале интервью было «Геулькут», но Милитина
Васильевна уточнила фамилию, и мы исправили текст.
[2] Речь идёт об инструменте «Чукотский «эйн’энэн’ №3» из статьи Ю. Габрова и Е. Кайпанау "Обзор и опыт реконструкции смычковых и щипковых хордофонов чукотско-камчатского и эскимосско-алеутского населения Сибири и Северной Америки".
[3]
О нём же.
[4]
Речь идёт о ванны-яраре.
